29
Взял торчин нож, готовясь к ослепленью;
Ударил - но не в очи: он лицо
Страдальца перерезал. - «Ты неловок», -
Сказал Василь. Краснея, торчин нож
Отер полою; вот его в зеницу
Ввернул: кровь брызнула из-под ножа;
Ввернул его в другую, и ланиты
Уже волной багровою покрыты.
30
Все вышли вон. Остался Василько
Один. Он на ковре, как труп кровавый,
Недвижим, без дыхания лежал,
И запеклись - не очи, но отверстья;
Чернеют два кровавые пятна.
Ты их, Давид, не смоешь с книги жизни:
Нетленные, они горят на ней,
Как мука вечная душе твоей!
31
Уже опять мучители страдальца
Сбираются в дорогу. Дмитр, Сновид
Вошли; из глаз слеза у них пробилась.
Вот, завернув его в ковер, несут,
Как мертвого; взложили; скачут кони;
Вот Здвиженск мост под ними продрожал;
И в дом, к приему путников готовой,
Уже летят по площади торговой.
32
Священник был хозяин дома. Он
Гостей таких не ждал, нет! дыбом волос
Встал на седой, маститой голове.
Внесли ковер; обедать села стража;
Василь совлек сорочку с Василька,
«Смой кровь!» - сказав, хозяйке бросил в руки,
И старица и внемлет и глядит,
Но замер дух, и вся как лист дрожит.
33
И вдруг спеша ее на двор выносит
И держит недвижимо пред собой;
Взрыдала. «Нашим воплем не поможем,
Не плачь, старушка! - нищий ей сказал. -
К чему твой стон? Heт, лучше дай рубашку,
На ней нужна мне кровь...» И, взяв, исчез;
Но старица рыдала; воплей сила
Страдальца из забвенья пробудила.
34
Привстав, - «где я?» - промолвил тихо он.
«Ты в Здвиженске», - сказал Василь. - «Ах, дайте
Воды испить». За каплей каплю пьет,
Вздохнул, себя ощупал. «Где рубашка? -
Воскликнул он. - Свлекли ее с меня?
Ее зачем вы сняли? Нет, в сорочке,
Нет, я хотел одетый в кровь мою
Предстать перед Всевышнего судью».
35
И ослабел он снова от усилья.
Пред ним стоял священник: «Помертвел.
Отходит он. Запасными дарами
Я причащу страдальца». - «Но зачем? -
Сказал Василь, - он осужден князьями,
Зачем спасти ты хочешь дух его?» -
«Господь суда от мира не приемлет!» -
Рек старец, но словам никто не внемлет. -
36
Пред Спасом не виновен Василько,
И пред людьми страдалец не виновен;
Пройдут князья, пройдет и суд князей,
Но истина на небе и в потомстве,
Как солнце, просияет». - «Он ума
От старости лишился», - молвил Лазарь,
И вслед за ним захохотал вокруг
Весь дикий сонм князьям покорных слуг.
37
Страдальца путь окончен. Во Владимир
Заранее приехал князь Давид
И тесный дом к приему приготовил:
Он Василька за стражею провел
И в душную и мрачную темницу.
Зачем, Давид? По сумраке ночей
Уже ему не светится денница,
И целый мир - как мрачная темница!
(1828-1830)
