Приключения Тома Сойера (страница 2)

Пока Том уплетал свой ужин, пользуясь всяким удобным случаем, чтобы стянуть кусок сахару, тётя Полли задавала ему разные вопросы, полные глубокого коварства, надеясь, что он попадет в расставленные ею ловушки и проболтается. Подобно многим простодушным людям, она не без гордости считала себя тонкой дипломаткой и видела в своих наивнейших замыслах чудеса лукавства.

— Том, — сказала она, — сегодня в школе было, должно быть, порядочно жарко?

— Да, м¹.

¹ М — первая и последняя буква слова «мадам».

— Страшно жарко, не правда ли?

— Да, м.

— А не захотелось ли тебе, Том, искупаться в реке?

Тому почудилось что-то неладное — лёгкое облако подозрения и страха коснулось его души. Он пытливо посмотрел в лицо тёти Полли, но оно ничего не сказало ему. И он ответил:

— Нет, м, не особенно.

Старуха протянула руку и пощупала у Тома рубашку.

— Но всё же, — сказала она, — ты, оказывается, не очень вспотел.

И она с гордостью подумала, как ловко ей удалось обнаружить, что рубашка у Тома сухая: никому и в голову не пришло, какая хитрость была у неё на уме. Том, однако же, успел уже сообразить, куда дует ветер, и предупредил дальнейшие вопросы:

— Наши мальчики подставляли голову под насос — освежиться. У меня волосы до сих пор мокрые. Видите?

Тётя Полли была раздосадована: как могла она упустить такую важную улику? Но тотчас же её осенила новая мысль.

— Том, ведь, чтобы подставить голову под насос, тебе не пришлось распороть воротник рубашки в том месте, где я зашила его? Ну-ка расстегнись!

Тревога сбежала с лица Тома. Он распахнул куртку. Воротник рубашки оказался крепко зашитым. — Ну, хорошо, хорошо. Ступай. А я была уверена, что ты и в школу не ходил, и купался. Ладно, я не сержусь на тебя: ты хоть и порядочный плут, но всё же иногда бываешь лучше, чем можно подумать.

Ей было досадно, что её мудрость не привела ни к чему, и в то же время приятно, что отныне Том вступает на путь послушания.

Но тут вмешался Сидди.

— Что-то мне помнится, — сказал он, — будто вы зашивали ему воротник белой ниткой, а тут, поглядите, чёрная.

— Да, я зашила белой!.. Том!..

Но Том не стал дожидаться продолжения этой беседы и, убегая из комнаты, крикнул:

— Ну и вздую же я тебя, Сидди!

Укрывшись в надёжном месте, он осмотрел две большие иголки, заткнутые за ворот куртки и обмотанные нитками. Одна была обмотана чёрной ниткой, а другая — белой.

— Она бы и не заметила, если б не Сид. Впрочем, и она хороша: то у неё чёрная нитка, то белая. Уж шила бы какой-нибудь одной, а то поневоле собьёшься... А Сида я всё-таки вздую, — чёрт меня возьми, если не вздую.

Том не был примерным мальчиком, таким, каким мог бы гордиться весь город. Зато он отлично знал, кто был примерным мальчиком, и ненавидел его.

Впрочем, через две минуты — и даже скорее — он позабыл все невзгоды. Не потому, что они были для него менее тяжки и горьки, чем невзгоды, обычно мучающие взрослых людей, но потому, что в эту минуту его захватила новая великая забота и вытеснила их из его головы. Точно так же и взрослые люди забывают всё своё горе, едва только их увлекут какие-нибудь новые замыслы.

Тома в настоящее время увлекла одна прелестная новинка: он научился у знакомого негра свистеть каким-то особенным способом, и ему давно уже хотелось поупражняться на свободе в этом деле. Негр свистел по-птичьему. У него получалась великолепная трель, для чего нужно было часто-часто дотрагиваться языком до нёба. Читатель, вероятно, помнит, как это делается, — если только он когда-нибудь был мальчиком. Настойчивость и усердие помогли Тому быстро овладеть новым искусством.

Он весело зашагал по улице, и рот его был полон сладкой музыки, а душа была полна благодарности. Он чувствовал себя, как астроном, открывший в небе новую планету, но радость его была непосредственнее, полнее и глубже.

<<< Страница 1 Страница 3 >>>