|
|
|
|
|
B. П. Астафьев
Васюткино озеро (страница 9)И когда в тёмном кубрике, уплетая за обе щеки хлеб с вяленой осетриной, Васютка рассказал о своих похождениях, Коляда хлопал себя по коленям и восклицал: — Ай, скажэнный хлопець! Та на шо тоби той глухарь сдався? Во налякав1 ридну маты и батьку... 1 Испугал (укр.). — Ещё и дедушку... Коляда затрясся от смеха: — Ой, шо б тоби! Он и дида вспомнил! Ха-ха-ха! Ну и бисова душа! Да знаешь ли ты, дэ тебя вынесло? — Не-е-е. — Шестьдесят километров ниже вашего стану. — Ну-у? — Оце тоби и ну! Лягай давай спать, горе ты моё гиркое... Васютка уснул на койке старшины, закутанный в одеяло и в одежду, какая имелась в кубрике. А Коляда глядел на него, разводил руками и бормотал: — Во, герой глухариный, спит соби, а батько с маткой с глузду зъихалы2... 2 С ума сошли (укр.). Не переставая бормотать, он поднялся к штурвальному и приказал: — На Песчаном острове и у Корасихи не будет остановки. Газуй прямо к Шадрину. — Понятно, товарищ старшина, домчим хлопца мигом! Подплывая к стоянке бригадира Шадрина, штурвальный покрутил ручку сирены. Над рекой пронёсся пронзительный вой. Но Васютка не слышал сигнала. На берег спустился дедушка Афанасий и принял чалку с бота. — Что это вы сегодня один-одинёшенек? — спросил вахтенный матрос, сбрасывая трап. — Не говори, паря, — уныло отозвался дед. — Беда у нас, ой, беда!.. Васютка, внук-то мой, потерялся. Пятый день ищем. Ох-хо-хо, парнишка-то был какой, парнишка-то, шустрый, востроглазый!.. — Почему был? Рано ты собрался его хоронить! Ещё с правнуками понянчишься! — И, довольный тем, что озадачил старика, матрос с улыбкой добавил: — Нашёлся ваш пацан, в кубрике спит себе и в ус не дует. — Чего это? — встрепенулся дед и выронил кисет, из которого зачерпывал трубкой табак. — Ты... ты, паря, над стариком не смейся. Откудова Васютка мог на боте взяться? — Правду говорю, на берегу мы его подобрали! Он там такую полундру устроил — все черти в болото спрятались! — Да не треплись ты! Где Васютка-то? Давай его скорей! Цел ли он? — Це-ел. Старшина пошёл его будить. Дед Афанасий бросился было к трапу, но тут же круто повернул и засеменил вверх, к избушке: — Анна! Анна! Нашёлся пескаришко-то! Анна! Где ты там? Скорее беги! Отыскался он... В цветастом переднике, со сбившимся набок платком показалась Васюткина мать. Когда она увидела спускавшегося по трапу оборванного Васютку, ноги её подкосились. Она со стоном осела на камни, протягивая руки навстречу сыну.
...И вот Васютка дома! В избушке натоплено так, что дышать нечем. Накрыли его двумя стёгаными одеялами, оленьей дохой да ещё пуховой шалью повязали. Лежит Васютка на топчане разомлевший, а мать и дедушка хлопочут возле, простуду из него выгоняют. Мать натерла его спиртом, дедушка напарил каких-то горьких, как полынь, корней и заставил пить это зелье. — Может, ещё что-нибудь покушаешь, Васенька? — нежно, как у больного, спрашивает мать. — Да, мам, некуда уж... — А если вареньица черничного? Ты ведь его любишь? — Если черничного, ложки две, пожалуй, войдёт. — Ешь, ешь! — Эх ты, Васюха, Васюха! — гладил его по голове дедушка. — Как же ты сплоховал? Раз уж такое дело, не надо было метаться. Нашли бы тебя скоро. Ну да ладно, дело прошлое. Мука — вперёд наука. Да-а, глухаря- то, говоришь, завалил всё-таки? Дело! Купим тебе новое ружьё на будущий год. Ты ещё медведя ухлопаешь. Помяни моё слово! — Ни Боже мой! — возмутилась мать. — Близко к избе вас с ружьём не подпущу. Гармошку, приёмник покупайте, а ружья — чтобы и духу не было! <<< Страница 8 Страница 10 >>>
|
|
|