Кавказский пленник (страница 2)

* * *

В длинном, примыкающем к саду флигеле тоже было радостно и уютно. В кабинете на письменном столе сидел рыжий котёнок и, удивлённо прислушиваясь, по- трогивал лапкой басовую струну мандолины. В шкафу кротко блестели золотыми буквами корешки книг. Они отдыхали... А на стене, над старым, похожим на мягкую гитару диваном висели портреты тех, кто книги эти когда-то написал: курчавый, благосклонный Пушкин, седые, бородатые Тургенев и Толстой, гусар Лермонтов с вздёрнутым носиком... В ясный цвет синекубовых обой были выкрашены и двери и рамы. Ветер сквозь форточку вздувал тюлевую занавеску, будто парус надувал. Ему ведь всё равно, лишь бы забавляться. Чужеземный фикус подымал свежевымытые листья к окну, заглядывал в сад: «какая у них тут в Петербурге весна? »

За отдёрнутой портьерой виднелась милой терракотовой² окраски столовая. На карнизе кафельной печки сидела пучеглазая, румяная матрёшка: одна нога босая, точно обсосанная, другая — в роскошной бархатной валенке. Сбоку дремал дубовый буфет с верхним этажом на львиных лапах. За гранёными стеклами блестел прабабушкин чайный сервиз, тёмно-голубой в золотых виноградинах. Вверху бились вдоль окна молодые весенние мухи, волновались, искали выхода в сад. На овальном столе лежала детская книга, раскрытая на картинке. Раскрашивали её, должно быть, детские руки: кулаки у человеков были синие, лица — зелёные, а курточки и волосы телесного цвета, — иногда ведь так приятно раскрасить совсем не так, как в жизни полагается. С кухни доносился весёлый, дробный стук сечки: кухарка рубила мясо для котлет и в такт стуку и тиканью стенных часов мурлыкала какую-то котлетную польку.

² Террако́товый — светло-коричневый с красноватым оттенком.

Перед закрытой стеклянной дверью, ведущей из столовой в сад, стояли, прижав к стеклу носы, две девочки, две сестры. Если бы кто из сада на них взглянул, сразу бы увидел, что только им во всём саду и доме в этот солнечный весенний день было грустно. У старшей Вали даже слезинка блестела на щеке, вот-вот капнет на передничек. А младшая, Катюша, надутая-пренадутая, сердито смотрела на скворца, сдвинув пухлые брови, — точно скворец её куклу клюнул или через форточку пышку с маком унёс.

Дело, конечно, не в пышке. Только что прочли они в первый раз в жизни страницу за страницей по очереди «Кавказского пленника» Толстого и разволновались ужасно. Раз написано, — значит, настоящая правда. Это ведь не детская сказка про Бабу-Ягу, которую, может быть, взрослые нарочно выдумали, чтобы детей пугать...

Старших никого не было: мама уехала на конке на Петербургскую сторону за покупками, отец в банке— на службе. Кухарка про «Кавказского пленника», разумеется, не знает, няня в гости укатила, кума у неё именинница... Можно было бы няне всё своими словами пересказать, у неё ведь сын фельдфебелем на Кавказе служит, письма ей пишет. Может быть, она от него узнает: правда ли? мучают ли так людей? Или когда-то мучили, а теперь запрещено?..

— Что ж, всё-таки удрал он в конце концов благополучно, — сказала со вздохом Катюша.

Ей уже надоело кукситься, — день был такой светлый. И раз окончание хорошее, значит, не стоит особенно и горевать.

— Может быть, Жилин потом со своими солдатами устроил засаду и поймал в плен тех самых татар, которые его мучили... Правда?

— И больно-пребольно велел их высечь! — обрадовалась Валя. — Крапивой! Вот вам, вот вам! Чтоб не мучили, чтоб в яму не сажали, чтоб колодок не надевали... Не кричать! Не сметь кричать... А то ещё получите.

Впрочем, Валя сейчас же и передумала:

— Нет, знаешь, сечь их не надо. Жилин бы только презрительно посмотрел на них и сказал: «Русские офицеры великодушны... Марш! На все четыре стороны. И зарубите себе на вашем кавказском носу... Если вы ещё раз посмеете сажать русских в яму, я вас всех отсюда из пушки, как... капусту порублю! Слышите вы!.. Татарской же девочке Дине, которая меня лепёшками кормила, передайте георгиевскую медаль и вот эту русскую азбуку, чтоб она русской грамоте научилась и сама могла бы „Кавказского пленника" прочесть. А теперь вон с моих глаз!»

— Вон! — закричала Катюша и топнула каблучком в пол.

— Постой, не кричи, — сказала Валя. — И вот, когда она научилась читать по-русски, она тихонько удрала к Жилину... И потом вышла за него замуж...

Катюша даже взвизгнула от удовольствия, так ей понравился такой конец. Теперь, когда они расправились с татарами и так хорошо устроили судьбу Дины и Жилина, им стало немного легче... Они надели калошки, вязаные кофточки, еле-еле открыли вдвоём набухшую дверь и вышли на крыльцо.

Неизменный адъютант Тузик, виляя косматым хвостом, подбежал к девочкам. Сёстры спрыгнули с крыльца и пошли по влажным дорожкам вокруг сада. Нечего, в самом деле, разбойникам потакать!

<<< Страница 1 Страница 3 >>>