В творческой лаборатории Б. Л. Пастернака

Центральное место в лирике Пастернака принадлежит природе. Рассказывая о веснах и зимах, о дождях и рассветах, Пастернак повествует о природе самой жизни, мирного бытия, исповедует веру в жизнь, которая, как нам кажется, главенствует в его поэзии и составляет ее нравственную основу. Удивление перед чудом существования - вот поза, в которой застыл Пастернак, навсегда пораженный, завороженный своим открытием: «опять весна». От его пейзажей веет свежестью, здоровьем. У Пастернака природа приобретает все черты индивидуального лица. Мы привыкли к тому, что «дождь идет», а теперь узнаем: «Скорей со сна, чем с крыш; скорей забывчивый, чем робкий, топтался дождик у дверей...» У пейзажей Пастернаки есть свой нрав, симпатии, излюбленные развлеченья - тучи играют в горелки, гром занимается фотографией, ручьи поют романс. Его пейзаж наделяется даже портретными чертами:

И лес шелушится, и каплями
Роняет струящийся пот.

Поэзия Пастернака насквозь метафорична. Метафора в его поэтике выполняет прежде всего связующую роль. При чтении его стихов подчас возникает иллюзия, что автоpa нет и в помине, что он отсутствует даже как рассказчик, как свидетель, видевший все то, что здесь изображено. Природа объясняется от собственного имени:

...В раскрытые окна на их рукоделье
Садились, как голуби, облака.
Они замечали: с воды похудели
Заборы — заметно, кресты — слегка.

Если Маяковский и Цветаева хотят говорить на весь мир от своего лица, то Пастернак предпочитает, чтобы мир говорил за него и вместо него: «не я про весну, а весна про меня», «не я про сад, а сад про меня».

Это единение с природой, без свидетелей, придает стихам Пастернака особую интимность и подлинность.

По статье А. Д. Синявского

Никого не будет в доме

Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.

Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, — никого.

И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.

И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.

Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдешь.

Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.