— А с чего мне врать, дружище?
Рассуди — какой расчет?
— Но зачем же сразу — тыща?
— Хорошо. Пускай пятьсот.
— Ну, пятьсот. Скажи но чести,
Не пугай, как старых баб.
— Ладно. Что там триста, двести
Повстречай один хотя б...
Что ж, в газетке лозунг точен:
Не беги в кусты да в хлеб.
Танк — он с виду грозен очень,
А на деле глух и слеп.
— То-то слеп. Лежишь в канаве,
А на сердце маята:
Вдруг как сослепу задавит,—
Ведь не видит ни черта.
Повторить согласен снова:
Что не знаешь — не толкуй.
Сабантуй - одно лишь слово —
Сабантуй!.. По сабантуй
Может в голову ударить,
Или, попросту, в башку.
Вот у нас один был парень...
Дайте, что ли, табачку.
Балагуру смотрят в рог,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врет
Весело и складно.
В стороне лесной, глухой,
При лихой погоде,
Хорошо, как есть такой
Парень на походе.
И несмело у него
Просят: — Ну-ка, на ночь
Расскажи еще чего,
Василий Иваныч...
Ночь глуха, земля сыра.
Чуть костер дымится.
— Нет, ребята, спать пора.
Начинай стелиться.
К рукаву припав лицом.
На пригретом взгорке
Меж товарищей-бойцов
Лег Василий Теркин.
Тяжела, мокра шинель,
Дождь работал добрый.
Крыша — небо, хата — ель,
Корни жмут под ребра.
Но не видно, чтобы он
Удручен был этим.
Чтобы сон ему не в сон
Где-нибудь на свете.
Вот он полы подтянул.
Укрывая спину,
Чью-то тещу помянул.
Печку и перину.
И приник к земле сырой,
Одолен истомой,
И лежит он, мой герой.
Спит себе, как дома.
Спит — хоть голоден, хоть сыт.
Хоть один, хоть в куче.
Спать за прежний недосып,
Спать в запас научен.
И едва ль герою снится
Всякой ночью тяжкий сон:
Как от западной границы
Отступал к востоку он;
Как прошел он, Вася Теркин,
Из запаса рядовой,
В просоленной гимнастерке
Сотни верст земли родной.
До чего земля большая.
Величайшая земля.
И была б она чужая,
Чья-нибудь, а то — своя.
