Парус (окончание)

Менее очевидный контраст заключен внутри второго и третьего четверостиший. По лермонтовскому представлению, счастье достигается только в результате действия, но «парус» «счастия не ищет/И не от счастия бежит!». Точно так же умиротворенное состояние природы побуждает его «просить» бурю. И здесь проявляется внутренний конфликт между стихией и человеческим сознанием. Природа живет по собственным законам, по своей воле, но эта воля не совпадает с личной волей человека. Противоречие между «морем» и «парусом» символизирует противоречие между жизнью вообще и человеческой личностью, брошенной в ее океан.

Фактически «парус» всецело зависит от игры морской стихии. Он подчиняется ее капризам: когда разыгрывается буря, «мачта гнется и скрыпит...». Когда море спокойно, то и «парус» пребывает в состоянии покоя. Но каждый раз состояние стихии и «желание» «паруса» решительно не совпадают: когда «играют волны» и «ветер свищет», он ждет покоя; когда на море штиль, он «просит бури». Так возникает характерное для романтизма противопоставление природных и предметных образов, символизирующих состояние человеческой души. Чувство романтика оказывается вечно раздвоенным, оно не может быть внутренне разрешено, потому что романтик всегда разочарован в чем-то устоявшемся, будь то покой или буря. Романтика удовлетворило бы только состояние покоя-бури. Но так как на земле такого состояния нет, то романтик обречен на одиночество, на вечное метание между покоем и бурей, на вечный мятеж то против покоя, то против бури, и потому он не знает счастья ни в покое, ни в буре.

Коллизия внутри человека перебрасывается во внешний мир и развивается в двух планах. Контраст составляют в этом смысле первые строки «Паруса» с его последними строками. Начав с внешней картины, Лермонтов заканчивает картиной внутренне неразрешимых противоречий («А он, мятежный, просит бури,/Как будто в бурях есть покой!»), где образы бури и покоя приобретают смысл символов, характеризующих внутренние переживания.

Человеку не дано ощутить и пережить состояние бури-покоя, где буря была бы одновременно покоем, а покой был бы бурей. Вечная неудовлетворенность препятствует счастью человека, и он, противопоставляя себя стихии, одновременно тоскует по естественным, внутренне непротиворечивым ее проявлениям (покой или буря) или по невозможной слитности противоречивых состояний, образующих воображаемое, утопическое единство (буря-покой).

Каждый романтик, в том числе и Лермонтов, жаждал лучшей жизни, которую понимал как гармоничную, лишенную разлада между природой и обществом, между природой и человеком, между человеком и обществом и в душе человека. Такая жизнь представлялась ему истинно прекрасной. Воплощением высоких идеалов было для романтика Царствие Небесное, Рай, в котором обитает Бог.

«Когда волнуется желтеющая нива...» (1837)

Перед мысленным взором поэта проходят любимые и дорогие ему картины природной красоты и жизненной силы («волнуется желтеющая нива...», «свежий лес шумит при звуке ветерка...», «прячется в саду малиновая слива/Под тенью сладостной зеленого листка...», «Когда студеный ключ играет по оврагу...»), данные чрезвычайно избирательно, «личностно» и вместе с тем вне хронологической и логической последовательности. Поэт внутренне ощущает величие Бога и примиряется с созданным Им миром. Однако это возможно только через созерцание природы, через эстетическое ее восприятие. Уход из мира природы чреват конфликтом. Точно гак же слияние с природой («ландыш серебристый/Приветливо кивает головой...», «студеный ключ.../Лепечет мне таинственную сагу...») не мыслится иначе как в поэзии. Вообще присутствие Бога ощущается не разумом, а чувством. Поэтому оно всегда таинственно.

<<< К началу