О поэме «Мертвые души»

Первоначально Гоголь надумал «предлинный роман» в комическом ключе: он, по его словам, хотел изобразить «всю Русь», но с «одного боку». Однако с началом работы за границей над «Мертвыми душами» замысел претерпел очень существенные изменения.

«Я думал просто,— писал Гоголь в «Авторской исповеди»,— что смешной проект, исполнением которого занят Чичиков, наведет меня сам на разнообразные лица и характеры; что родившаяся во мне самом охота смеяться создаст сама собою множество смешных явлений, которые я намерен был перемешать с трогательными. Но Ъа всяком шагу я был останавливаем вопросами: зачем? К чему это? Что должен сказать собою такой-то характер? <...> Чем более я обдумывал мое сочинение, тем более видел, что не случайно следует мне взять характеры, какие попадутся, но избрать одни те, на которых заметней и глубже отпечатались истинно русские, коренные свойства наши. Мне хотелось в сочинении моем выставить преимущественно те высшие свойства русской природы, которые еще не всеми ценятся справедливо, и преимущественно те низкие, которые еще недостаточно всеми осмеяны и поражены».

Гоголь задал себе главный вопрос: зачем, с какой целью он смеется? Он не хотел смеяться ради безотчетного пустого веселья, он не хотел комиковать ради ко-микования, но не хотел смеяться и ради простого разоблачения. Сила его смеха должна была, по его словам, помочь ему «так ярко изобразить недостатки, что их возненавидит читатель, если бы даже нашел их в себе самом». Но «возненавидеть» и «уничтожить недостатки» — мысль разрушительная. Между тем Гоголь все более задумывается о созидании, о положительной пользе, какую он может принести России.

Впоследствии, в «Авторской исповедно, он утверждал, что работа над «Мертвыми душами» во весь рост поставила перед ним идею государственной пользы писательского дела: «...творя творение свое, он (автор) исполняет именно тот долг, для которого он призван на землю, для которого именно даны ему способности и силы». Исполняя этот долг, наложенный на автора свыше, автор «служит в то же самое время так же государству своему, как бы он действительно находился в государственной службе».

Больше того: не только мысль о земной государственной пользе движет Гоголем, но и мысль об исполнении избранной миссии, Божественного поручения: «И ныне я чувствую, что не земная воля направляет путь мой».

Гоголь надеется разгадать загадку и узнать истинное предназначение России и дорогу к ее спасению. Отсюда возникает предощущение литературного подвига, в котором сливаются воедино подвиг писательский, подвиг нравственно-человеческий, подвиг патриотический и подвиг религиозного служения. Такого рода Божественное поручение никак не может ставить перед писателем разрушительные цели, которые могут выступить лишь как временно необходимые, но не всеобъемлющие.

Мысль, охватывающая весь замысел, должна быть созидательной и соответствующей благому Промыслу, неземной высшей воле, совпадающей с государственной пользой и патриотическим устремлением. Смех помогает прояснить положительную, созидательную идею, потом, когда она восторжествует, уничтожается и исчезает, сам себя исчерпав.

Такой идеей являются «высшие свойства русской природы», великое духовное богатство России и высокие душевные достоинства русского человека. Цель Гоголя состоит, по его представлению, в том, чтобы так изобразить эти достоинства, «что к ним возгорится любовью русский человек». И тогда «разнообразие богатств и даров, доставшихся на его долю преимущественно перед другими пародами», представит Россию во всем духовном великолепии и красоте. Такой она явится перед взорами других народов и государств!

Но сначала надо, чтобы русский человек возненавидел свои недостатки и пороки, а возненавидев, испытал бы острую потребность посмеяться над ними и сжечь их в очистительном смеховом огне. Тогда, испытав ненависть к недостаткам, он перестрадает свое ничтожество и через страдание сильнее и глубже возлюбит свои достоинства, причем, может быть, те, которые не только сгорят, но и преобразятся с помощью беспощадного смеха.

Страница 2 >>>