Честь его яко река текла.
Друговя к молотцу прибивалися,
в род-племя причиталися.
Еще у молотца был мил надежен друг,
назвался молотцу названой брат,
прелстил его речми прелесными14,
зазвал его на кабацкий двор, завел ево в ызбу кабацкую,
поднес ему чару зелена вина
и кружку поднес пива пьянова;
сам говорит таково слово:
«Испей, ты братец мой названой,
в радость себе, и в веселие, и во здравие.
Испей чару зелена вина,
запей ты чашею меду сладково!
Хоть и упьешься, братец, допьяна,
ино где пил, тут и спать ложися.
Надейся на меня, брата названова, -
я сяду стеречь и досматривать,
В головах у тебя, мила друга,
я поставлю крушку ишему15 сладково,
вскрай поставлю зелено вино,
близ тебя поставлю пиво пьяное,
зберегу я, мил друг, тебя накрепко,
сведу я тебя ко отцу твоему и матери!»
В те поры молодец понадеяся
на своего брата названого, -
не хотелося ему друга ослушатца:
принимался он за питья за пьяныя
и испивал чару зелена вина,
запивал он чашею меду слатково,
и пил он, молодец, пиво пьяное,
упился он без памяти
и где пил, тут и спать ложился,
понадеялся он на брата названого.
Как будет день уже до вечера,
а солнце на западе,
от сна молодец пробуждаетца,
в те поры молодец озирается:
а что сняты с него драгие порты,
чары16 и чулоки все поснимано,
рубашка и портки - все слуплено17,
и вся собина18 у него ограблена
а кирпичек положен под буйну его голову,
он накинут гункою19 кабацкою,
в ногах у него лежат лапотки-отопочки,
в головах мила друга и близко нет.
16 башмаки
17 украдено
18 собственность
19 Гуня - верхняя ветхая одежда, обноски.
И вставал молодец на белый ноги,
учал молодец наряжатися:
обувал он лапотки,
надевал он гунку кабацкую,
покрывал он свое тело белое,
умывал он лице свое белое,
Стоя молодец закручинился,
сам говорит таково слово:
«Житие мне Бог дал великое -
ясти-кушати стало нечево!
Как не стало денги, ни полуденги,
так не стало ни друга, ни полдруга,
род и племя отчитаются,
все друзи прочь отпираются».
Стало срамно молотцу появитися
к своему отцу и матери,
и к своему роду и племяни,
и к своим прежним милым другом.
Пошел он на чюжу страну, далну, незнаему,
нашел двор, что град стоит,
изба на дворе, что высок терем,
а в ызбе идет велик пир почестей,
гости пьют, ядят, потешаются.
Пришел молодец на честен пир,
крестил он лице свое белое,
поклонился чудным образом20,
бил челом он добрым людем
на все четыре стороны.
А что видят молотца люди добрые,
что горазд он креститися,
ведет он все по писанному учению, -
емлют его люди добрыя под руки,
посадили ево за дубовый стол,
не в болшее место, не в меншее, -
садят ево в место среднее,
где седят дети гостиные21.
Как будет пир на веселие,
и все на пиру гости пьяны-веселы,
и седя все похваляютца,
молодец на пиру невесел сидит,
кручиноват, скорбен, нерадостен,
а не пьет, ни ест он, ни тешитца,
и ни ем на пиру не хвалитца.
Говорят молотцу люди добрыя:
«Что еси ты, доброй молодец,
зачем ты на пиру невесел седиш,
кручиноват, скорбен, нерадостен,
ни пьешь ты, ни тешишся,
да ничем ты на пиру не хвалится?
Чара ли зелена вина до тебя не дохаживала,
или место тебе не по отчине твоей,
или малые дети тебя изобидили,
или глупыя люди немудрыя
чем тебе, молотцу, насмеялися,
или дети наши к тебе неласковы?»
